Владимир Владиславов. Некоторые соображения о фильме
Есть три вещи, которых боится большинство людей:
доверять, говорить правду и быть собой.
Федор Михайлович Достоевский
1. Люди и нелюди
Ридли Скотт — режиссер очень неровный. Его фильмы (а у Ридли довольно богатая фильмография) часто проваливались в прокате. И все же он — выдающийся художник философского склада, умный и жесткий. Что объединяет такие разные киноистории как «Чужой», «Бегущий по лезвию», «Гладиатор», «Царство небесное», «Солдат Джейн», «Совокупность лжи» или, скажем, «Последняя дуэль»? Один, но очень важный вопрос: чем отличается человек от не-человека.
По сути, уже в первых знаковых фильмах режиссера — «Чужой» и «Бегущий по лезвию» речь идет не о недоделанных, убогих существах, а наоборот — о «переделанных», совершенных, о разумных и успешных в своей среде. В «Чужих» это иноземные монстры, в «Бегущем» — взбунтовавшиеся репликанты, человекоподобные киборги, созданные для покорения других планет. Их роднит одно: это живые программы, замкнутые только на себе, на своих интересах и поставленных перед собой целях. Люди, да и все, что окружает этих сверхсуществ, — лишь средства для их благополучия. Чудовища не радуются и не огорчаются, не способны к сопереживанию, а механически-заученно идут вперед, завоевывая все новые пространства.
В такое существо стал превращаться и чуть было не стал таким биржевой маклер Макс Скинер. И это плохо. Интересно отметить некую «рифму» между ролями Рассела Кроу: его героя в фильме «Гладиатор» зовут Максимус, а в фильме «Хороший год», если вспомнить полное имя, — Максимилиан. При этом Максимус из прошлого — максимально человек, а сегодняшний Максимилиан (во всяком случае, когда мы его впервые встречаем в начале нашей истории) — максимально нет.
И это важно для стартовых размышлений: что и почему произошло с героем?
Размышлений, которые неизбежно выведут нас к другой, истинной теме «Хорошего года». В итоге мы обнаружим, что на самом деле эта лента — о неудовлетворенности Максимилиана Скинера своей жизнью, которая по всем параметрам — «вот такая загогулина, понимаешь!» — со стороны выглядит очень успешной. И о том, что ему с этой неудовлетворенностью делать.
По сути, уже в первых знаковых фильмах режиссера — «Чужой» и «Бегущий по лезвию» речь идет не о недоделанных, убогих существах, а наоборот — о «переделанных», совершенных, о разумных и успешных в своей среде. В «Чужих» это иноземные монстры, в «Бегущем» — взбунтовавшиеся репликанты, человекоподобные киборги, созданные для покорения других планет. Их роднит одно: это живые программы, замкнутые только на себе, на своих интересах и поставленных перед собой целях. Люди, да и все, что окружает этих сверхсуществ, — лишь средства для их благополучия. Чудовища не радуются и не огорчаются, не способны к сопереживанию, а механически-заученно идут вперед, завоевывая все новые пространства.
В такое существо стал превращаться и чуть было не стал таким биржевой маклер Макс Скинер. И это плохо. Интересно отметить некую «рифму» между ролями Рассела Кроу: его героя в фильме «Гладиатор» зовут Максимус, а в фильме «Хороший год», если вспомнить полное имя, — Максимилиан. При этом Максимус из прошлого — максимально человек, а сегодняшний Максимилиан (во всяком случае, когда мы его впервые встречаем в начале нашей истории) — максимально нет.
И это важно для стартовых размышлений: что и почему произошло с героем?
Размышлений, которые неизбежно выведут нас к другой, истинной теме «Хорошего года». В итоге мы обнаружим, что на самом деле эта лента — о неудовлетворенности Максимилиана Скинера своей жизнью, которая по всем параметрам — «вот такая загогулина, понимаешь!» — со стороны выглядит очень успешной. И о том, что ему с этой неудовлетворенностью делать.
2. Игра как разрушающий обман
Один из основных вопросов фильма — как люди переживают искушения, которые им предлагает мир. Максу Скинеру были предложены слава (в определенных кругах), профессиональный успех и очень большие деньги. Однако не просто так, не в подарок, а в обмен на непосредственность чувств, на теплоту, способность к сопереживанию и другие качества, которые свойственны нормальным людям. Он, по молодости особо не заморачиваясь, принял это предложение. И вправду добился в своем деле многого. В то же время коллег-подчиненных он называет не иначе как «лабораторные крысы», и его не интересует, как они к этому относятся и какие чувства испытывают (думаю, они платят ему взаимностью). Так же он игнорирует и возмущение конкурентов биржевыми махинациями, на которые он идет ради успеха — возмущение, надо сказать, неискреннее, замешанное на зависти. Макс дал убедить себя и теперь убеждает тех, кто его окружает, что «Победа — это еще не всё, а уже всё!», а миллион денег человеку нужен не для созидания и развития, а исключительно для того, «чтобы всех посылать». Мне такая философия видится довольно убогой.
Тем не менее я хочу, справедливости ради, заступиться за главного героя.
Макс очень благополучен и, по всей видимости, доволен своей жизнью. Он силен, напорист, умен, расчетлив, обаятелен, успешен в профессии и в личных делах. Да, можно было бы сказать, что при этом — холоден, безжалостен, в соперничестве даже аморален («не джентльмен», — говорят о нем те, кто пытается с ним тягаться). Но, согласимся, этого реально требует профессия, которую он выбрал, — профессия биржевого брокера, т. е. ловкача, махинатора, спекулянта, — и в этом состоит суть его работы. Не случайное словосочетание — «игра на бирже». Все эти ценные бумаги — выдумка, мыльные пузыри. Для Макса Скинера обман — просто одна из рядовых форм его «игрового» отношения к людям и вообще к жизни. А игра — это увлекательное занятие, которое сулит вам, как минимум, яркие переживания, а как максимум — возвышающий над окружающими успех.
Но в то же время — это воображаемое пространство-время, заставляющее вас действовать по законам иной, виртуальной, реальности. В игре вы перестаете быть обычным человеком, живущим свою жизнь. Вы — фишка на игровом поле, или фигура в шахматах, или биржевой трейдер. И окружающие вас люди воспринимаются только как участники этой вашей игры.
Тем не менее я хочу, справедливости ради, заступиться за главного героя.
Макс очень благополучен и, по всей видимости, доволен своей жизнью. Он силен, напорист, умен, расчетлив, обаятелен, успешен в профессии и в личных делах. Да, можно было бы сказать, что при этом — холоден, безжалостен, в соперничестве даже аморален («не джентльмен», — говорят о нем те, кто пытается с ним тягаться). Но, согласимся, этого реально требует профессия, которую он выбрал, — профессия биржевого брокера, т. е. ловкача, махинатора, спекулянта, — и в этом состоит суть его работы. Не случайное словосочетание — «игра на бирже». Все эти ценные бумаги — выдумка, мыльные пузыри. Для Макса Скинера обман — просто одна из рядовых форм его «игрового» отношения к людям и вообще к жизни. А игра — это увлекательное занятие, которое сулит вам, как минимум, яркие переживания, а как максимум — возвышающий над окружающими успех.
Но в то же время — это воображаемое пространство-время, заставляющее вас действовать по законам иной, виртуальной, реальности. В игре вы перестаете быть обычным человеком, живущим свою жизнь. Вы — фишка на игровом поле, или фигура в шахматах, или биржевой трейдер. И окружающие вас люди воспринимаются только как участники этой вашей игры.
Игра – это один из главных повседневных компромиссов, на которые человек идет в жизни.
Именно так он часто встречает жизненные искушения и расплачивается за них, переселяясь в мир игры, мир иллюзии, мир, где ему противопоказано быть самими собой.
Возможно, когда-то это звучало шутливо, было для Макса частью вполне невинной игры типа шахмат (как это было и осталось для его дяди Генри, который побаивался мира и закрылся от него в «скорлупе» своего поместья, но вовсе не презирал и не исключал из своей жизни людей, особенно женщин, и, как он говорил, «простые радости»), но от постоянного повторения подобные сомнительные шутки становятся сутью человека, формируют его отношение к себе и к окружающему, его характер. Герой в момент откровения признается Фанни, французской девушке, которая ему нравится:
— Я известен своей черствостью, доходящей порой до полного равнодушия. Я абсолютно неспособен кому-нибудь доверять. Единственным человеком, которого я любил, был мой дядя Генри, но за последние 10 лет его жизни я не говорил с ним ни разу.
Дядю он постарался забыть, ведь память мешала бы Максу, по его словам, стать «настоящим козлом» — то есть быть адекватным сознательно избранной им холодной и жесткой профессиональной среде, а любимого руководителя и учителя «подсидеть» (об этом Максу напоминает его адвокат), как только тот взял первый за 15 лет отпуск.
Несмотря на экстраординарность героя, случай его типичный, распространенный, описанный еще в священном предании: человеку предлагают то, к чему он, кажется, стремится, — но в обмен на его живую душу. Кто-то соглашается на изматывающую его рутинную работу, мается, но убеждает себя, что «надо перетерпеть» — ведь впереди успех. Кто-то — на карьеру и большой оклад, ради которых нужно или пресмыкаться, или лгать, или унижать других людей, но «ведь это того стоит, я не ради себя стараюсь». Кто-то — на абсолютно чуждого ему, но довольно удобного человека рядом, мужа или жену, называя это «семьей». Кто-то — на жалкую роль «мальчика для битья», лишь бы его не отвергали, лишь бы сохранить некое подобие отношений с окружающими…
Мы все порой идем на большие и малые компромиссы, играем в разные игры (как Макс выбрал игру на бирже), которые строятся на несвойственных нам правилах поведения и ролях, но сулят победу — и это затягивает, и не каждый может вовремя остановиться и освободиться от этого наваждения, этого морока.
Возможно, когда-то это звучало шутливо, было для Макса частью вполне невинной игры типа шахмат (как это было и осталось для его дяди Генри, который побаивался мира и закрылся от него в «скорлупе» своего поместья, но вовсе не презирал и не исключал из своей жизни людей, особенно женщин, и, как он говорил, «простые радости»), но от постоянного повторения подобные сомнительные шутки становятся сутью человека, формируют его отношение к себе и к окружающему, его характер. Герой в момент откровения признается Фанни, французской девушке, которая ему нравится:
— Я известен своей черствостью, доходящей порой до полного равнодушия. Я абсолютно неспособен кому-нибудь доверять. Единственным человеком, которого я любил, был мой дядя Генри, но за последние 10 лет его жизни я не говорил с ним ни разу.
Дядю он постарался забыть, ведь память мешала бы Максу, по его словам, стать «настоящим козлом» — то есть быть адекватным сознательно избранной им холодной и жесткой профессиональной среде, а любимого руководителя и учителя «подсидеть» (об этом Максу напоминает его адвокат), как только тот взял первый за 15 лет отпуск.
Несмотря на экстраординарность героя, случай его типичный, распространенный, описанный еще в священном предании: человеку предлагают то, к чему он, кажется, стремится, — но в обмен на его живую душу. Кто-то соглашается на изматывающую его рутинную работу, мается, но убеждает себя, что «надо перетерпеть» — ведь впереди успех. Кто-то — на карьеру и большой оклад, ради которых нужно или пресмыкаться, или лгать, или унижать других людей, но «ведь это того стоит, я не ради себя стараюсь». Кто-то — на абсолютно чуждого ему, но довольно удобного человека рядом, мужа или жену, называя это «семьей». Кто-то — на жалкую роль «мальчика для битья», лишь бы его не отвергали, лишь бы сохранить некое подобие отношений с окружающими…
Мы все порой идем на большие и малые компромиссы, играем в разные игры (как Макс выбрал игру на бирже), которые строятся на несвойственных нам правилах поведения и ролях, но сулят победу — и это затягивает, и не каждый может вовремя остановиться и освободиться от этого наваждения, этого морока.
Как писала Надежда Владиславова: «Внутренний манипулятор перекрывает вам доступ к вашим чувствам, к возможности жить в соответствии со своими интересами. Он перекрывает доступ к самоидентификации. Только победив внутреннего манипулятора, который, находясь в нашей голове, диктует нам, как жить, мы сможем построить свою настоящую жизнь».
3. «Свое» и «Чужое»
Как-то, вчитываясь в Притчи Соломона, я поразился глубиной и точностью двух его метафор — «чужая жена» и «девы юности твоей». Чужая жена (или чужой муж, для нас это не существенно) всем хороша — и сексуально привлекательна, и весела, и хитроумна, но — не твоя. Выбор ее, близость с ней ведут к погибели. А «девы юности твоей» — то есть то, что было тебе изначально по сердцу, что ты нашел еще в начале своего пути незамутненным разумом и чувством, — возможно, не так вызывающе эффектны, но только они могут составить твое благополучие и счастье. Соломон буквально заклинает людей избегать первого и приближать к себе второе. И прямо утверждает: тяга к чужому, стремление захватить и удержать его всегда оканчиваются ничем, и часто — смертельно опасны.
А разве в нашей жизни не случается, когда мы чужое со своим путаем? Пабло Пикассо сказал: «Среди людей больше копий, чем оригиналов». Вряд ли он хотел кого-то унизить. Он имел в виду, что многие неумеренно и некритично заимствуют у других: знания, убеждения, манеры, привычки, одежду, прически. И все бы в «чужом» ничего, если бы при этом человек не терял самого себя.
Как-то я услышал о такой закономерности: Самопредательство — Самообвинение — Самонаказание. Это есть — и, как правило, существует подспудно, люди не осознают самопредательства, т. е. «шашней с чужой женой», стремления жить чужой жизнью. И это выражается во внутреннем беспокойстве, неудовлетворенности тем, что происходит.
Макс пошел по пути биржевых побед, не беря в расчет, как они достаются и чего требуют взамен. Он даже не задавал себе вопрос: его ли это путь, готов ли он платить за успех непомерную для него цену. (Как и персонаж из фильма «Адвокат дьявола», который на предложение проиграть процесс заявляет: «Я не могу проиграть. Я только выигрываю. В этом суть моей профессии». На что нечистый торжествует: «Тщеславие — один из самых любимых моих грехов!». Думается, из того же ряда и покоробившая меня циничная фраза владелицы ресторана Фанни: «И запомните: во Франции клиент всегда неправ».) В результате наш герой чувственно стал выпадать из семьи людей, начал утрачивать способность полноценно переживать свою жизнь. Кому-то это было бы в самый раз. Но, как выяснилось, — не ему. Он в конце концов оказался не готов платить за победы своей плотью, своей сутью, платить собой.
И первый сигнал этой неудовлетворенности Макса тем, что с ним происходит, мы получаем именно тогда, когда он узнает о смерти дяди Генри. Мы видим, что его это серьезно выбило из колеи. И, вспоминая о Генри, он вдруг с горечью говорит: «Без него я стал настоящим козлом».
А разве в нашей жизни не случается, когда мы чужое со своим путаем? Пабло Пикассо сказал: «Среди людей больше копий, чем оригиналов». Вряд ли он хотел кого-то унизить. Он имел в виду, что многие неумеренно и некритично заимствуют у других: знания, убеждения, манеры, привычки, одежду, прически. И все бы в «чужом» ничего, если бы при этом человек не терял самого себя.
Как-то я услышал о такой закономерности: Самопредательство — Самообвинение — Самонаказание. Это есть — и, как правило, существует подспудно, люди не осознают самопредательства, т. е. «шашней с чужой женой», стремления жить чужой жизнью. И это выражается во внутреннем беспокойстве, неудовлетворенности тем, что происходит.
Макс пошел по пути биржевых побед, не беря в расчет, как они достаются и чего требуют взамен. Он даже не задавал себе вопрос: его ли это путь, готов ли он платить за успех непомерную для него цену. (Как и персонаж из фильма «Адвокат дьявола», который на предложение проиграть процесс заявляет: «Я не могу проиграть. Я только выигрываю. В этом суть моей профессии». На что нечистый торжествует: «Тщеславие — один из самых любимых моих грехов!». Думается, из того же ряда и покоробившая меня циничная фраза владелицы ресторана Фанни: «И запомните: во Франции клиент всегда неправ».) В результате наш герой чувственно стал выпадать из семьи людей, начал утрачивать способность полноценно переживать свою жизнь. Кому-то это было бы в самый раз. Но, как выяснилось, — не ему. Он в конце концов оказался не готов платить за победы своей плотью, своей сутью, платить собой.
И первый сигнал этой неудовлетворенности Макса тем, что с ним происходит, мы получаем именно тогда, когда он узнает о смерти дяди Генри. Мы видим, что его это серьезно выбило из колеи. И, вспоминая о Генри, он вдруг с горечью говорит: «Без него я стал настоящим козлом».
4. Кошелек или жизнь
Тем не менее он не осознавал этого, пока вновь не попал в места своего отрочества и юности. И здесь неожиданно, прежде всего для него самого, в лексиконе Макса все чаще появляется слово «любовь», которого там давно не было.
— Никак не могу вспомнить, почему я уехал отсюда. Я люблю это место. Оно пьянит.
— В детстве эта комната была моей. Я здесь спал, и мне казалось, что это самое безопасное место на всем белом свете. И никто не говорил мне, когда ложиться спать и что делать по дому. И не было вокруг вечно скандалящих взрослых. Я глубоко любил Генри, но так никогда и не собрался ему в этом признаться. А теперь из-за этого чувствую себя так паршиво. Те летние месяцы были для меня настоящим спасением.
— Единственным человеком, которого я любил, был мой дядя Генри, но за последние 10 лет его жизни я не говорил с ним ни разу.
Я считаю это очень важным наблюдением для нас, психологов. Помните, обсуждая фильм «Тайна Коко», мы говорили об индивидуации. Так основатель аналитической психологии Карл Густав Юнг назвал процесс раскрытия личности, при котором выявляются индивидуальные задатки и уникальные особенности человека. Хотя это процесс естественный, у многих людей он идет трудно в силу разных неблагоприятных обстоятельств. У Макса таких обстоятельств было немало — в детстве потерял родителей, воспитывался явно в интернате и т. п. И мы отмечали, что главная наша задача, как практических психологов, — помогать человеку нашими средствами, приемами НЛП, выявлять свое истинное «Я». А одно из этих средств — побудить клиента к сравнению, предоставив на основе его реального опыта выбор: как ему лучше чувствовать, думать, действовать, а как — хуже? И когда такой выбор переживается им достаточно честно и глубоко, у него появляется мотивация, готовность к необходимым изменениям.
В данном случае роль психотерапевта, поставившего Макса в ситуацию важного для жизни выбора, сыграла уютная дядина усадьба и девушка из прошлого, которые оживили его воспоминания, окрашенные сильными светлыми чувствами.
Вспомните разговор: «Фанни, это место не вписывается в мою жизнь». — «Нет, Макс, это твоя жизнь не вписывается в наши места». И эти безжалостно точные слова любимой Макса шокируют. Действительно, у него перед глазами, с одной стороны, отлаженная «жизнь, в которую не вписывается это место» (и так ли она ему на самом деле дорога?), а, с другой, — вполне возможная для него жизнь, которая в эти родные ему места и в отношения с любимой женщиной достаточно хорошо вписывается.
Или другая ситуация, где Максу нужно принципиально, окончательно определиться, что для него «свое», а что «чужое». Глава брокерской конторы предлагает ему либо сойти с дистанции с огромными «отступными» в кармане, либо остаться, как считает бизнесмен, на взлете карьеры. «Итак, твой выбор, — спрашивает Найдж, — деньги или жизнь?». Но Макс заранее выбрал, поэтому спокойно отвечает вопросом на вопрос: что Найдж считает своей жизнью? Когда засовывает в сейф очередную пачку денежных купюр, или когда он, коллекционер и ценитель живописи, по ночам в полном одиночестве спускается в свое бронированное хранилище, чтобы увидеть оригинальную, не поддельную, картину Ван Гога? «Когда вы наслаждаетесь, Найдж? Когда это бывает?». Фактически вопрос Макса в том, когда вы по-настоящему живете? В роскошном офисе или в тайном бункере, набитом тем, что вам дорого?..
Вопрос уже риторический, на прощанье. Потом мы видим копию картины Ван Гога из кабинета Найджа, которую Макс выкупил у него за 200 000 фунтов, просто как часть интерьера на стене ресторанчика Фанни.
В данном случае роль психотерапевта, поставившего Макса в ситуацию важного для жизни выбора, сыграла уютная дядина усадьба и девушка из прошлого, которые оживили его воспоминания, окрашенные сильными светлыми чувствами.
Вспомните разговор: «Фанни, это место не вписывается в мою жизнь». — «Нет, Макс, это твоя жизнь не вписывается в наши места». И эти безжалостно точные слова любимой Макса шокируют. Действительно, у него перед глазами, с одной стороны, отлаженная «жизнь, в которую не вписывается это место» (и так ли она ему на самом деле дорога?), а, с другой, — вполне возможная для него жизнь, которая в эти родные ему места и в отношения с любимой женщиной достаточно хорошо вписывается.
Или другая ситуация, где Максу нужно принципиально, окончательно определиться, что для него «свое», а что «чужое». Глава брокерской конторы предлагает ему либо сойти с дистанции с огромными «отступными» в кармане, либо остаться, как считает бизнесмен, на взлете карьеры. «Итак, твой выбор, — спрашивает Найдж, — деньги или жизнь?». Но Макс заранее выбрал, поэтому спокойно отвечает вопросом на вопрос: что Найдж считает своей жизнью? Когда засовывает в сейф очередную пачку денежных купюр, или когда он, коллекционер и ценитель живописи, по ночам в полном одиночестве спускается в свое бронированное хранилище, чтобы увидеть оригинальную, не поддельную, картину Ван Гога? «Когда вы наслаждаетесь, Найдж? Когда это бывает?». Фактически вопрос Макса в том, когда вы по-настоящему живете? В роскошном офисе или в тайном бункере, набитом тем, что вам дорого?..
Вопрос уже риторический, на прощанье. Потом мы видим копию картины Ван Гога из кабинета Найджа, которую Макс выкупил у него за 200 000 фунтов, просто как часть интерьера на стене ресторанчика Фанни.
5. Вино нашей жизни
Время — это не промежутки, заполняемые цифрами секунд, минут, часов. Время имеет осязаемое, телесное наполнение, которое можно увидеть, пощупать. События, вещи, переживания
В усадьбе во Франции время измеряется винтажами. Фильм даже начинается с надписи «Некоторое количество винтажей тому назад». «Много винтажей спустя». «Винтаж» в данном случае означает урожай винного винограда определенного года, определяющий «букет» вина. Помните, что виноградарь Франсис Дюфло кричит Максу, узнав, что тот продает имение? «Дайте мне еще несколько урожаев. Тогда мое дело будет выполнено, и я смогу умереть спокойно!». Название фильма «Хороший год» в этом контексте, в измерении урожаев, означает, что в этот год произошло что-то важное, осязаемое, что оставило серьезный след в жизни героев.
Лично я ничего не понимаю в натуральном сухом вине, оно мне не нравится. И именно потому, что вино мне не близко, и я никогда не интересовался, как его производят, я воспринимаю вино в этом фильме безэмоционально, отстраненно, как метафору сложенной жизни. Иногда сложенной бедно, односторонне и фальшиво — и тогда ее вино горько-кислое, такое, что в рот не возьмешь. А иногда сложенной честно, со старанием и любовью — и оно становится усладой для души.
Один из важнейших выводов из этой истории для меня состоит в том, что тупая зацикленность на каком-то деле, то, что называют «профессионализмом», которому иногда приносят в жертву другие человеческие интересы — семью, культурное развитие, искреннее и доброе общение с людьми, заботу о собственном теле, отдых, в общем, что дядя Генри называл «простые радости жизни», повторю: зацикленность на каком-то одном деле (например, на биржевых операциях, куда с головой погрузился Макс), принося мастерство и признание, одновременно обедняет человека, делает его жизнь тусклой и плоской. «Специалист подобен флюсу, — говаривал Козьма Прутков, — Полнота его односторонняя». А несправедливо забытый нами Карл Маркс называл это состояние «профессиональным кретинизмом».
Мы, люди, созданы полифоничными, способными к реализации, самовыражению в самых разных областях — в этом секрет успешного выживания как каждого человека, так и всего человечества. И созданы не только полифоничными, но и нуждающимися в этой разносторонности, не могущими полноценно существовать без нее, составляющей объем (=качество) нашей жизни.
Однажды между подростком Максом и его дядей произошел значимый разговор:
— С какой стати Дюфло поет виноградным лозам?
— Видишь ли, Макс, земле нужны не только дождь или солнце. Ей нужна гармония.
Это дядя Генри не только о земле — о нас с вами. Конечно, каждый представляет жизненную гармонию по-разному. Но лично для меня несомненно одно: она рождается не только из питания («дождя или солнца»). Для нее нужно что-то еще — от души, с душой, для души. Только все вместе — и необходимое, и, казалось бы, лишнее — будет составлять вашу личную гармонию.
Лично я ничего не понимаю в натуральном сухом вине, оно мне не нравится. И именно потому, что вино мне не близко, и я никогда не интересовался, как его производят, я воспринимаю вино в этом фильме безэмоционально, отстраненно, как метафору сложенной жизни. Иногда сложенной бедно, односторонне и фальшиво — и тогда ее вино горько-кислое, такое, что в рот не возьмешь. А иногда сложенной честно, со старанием и любовью — и оно становится усладой для души.
Один из важнейших выводов из этой истории для меня состоит в том, что тупая зацикленность на каком-то деле, то, что называют «профессионализмом», которому иногда приносят в жертву другие человеческие интересы — семью, культурное развитие, искреннее и доброе общение с людьми, заботу о собственном теле, отдых, в общем, что дядя Генри называл «простые радости жизни», повторю: зацикленность на каком-то одном деле (например, на биржевых операциях, куда с головой погрузился Макс), принося мастерство и признание, одновременно обедняет человека, делает его жизнь тусклой и плоской. «Специалист подобен флюсу, — говаривал Козьма Прутков, — Полнота его односторонняя». А несправедливо забытый нами Карл Маркс называл это состояние «профессиональным кретинизмом».
Мы, люди, созданы полифоничными, способными к реализации, самовыражению в самых разных областях — в этом секрет успешного выживания как каждого человека, так и всего человечества. И созданы не только полифоничными, но и нуждающимися в этой разносторонности, не могущими полноценно существовать без нее, составляющей объем (=качество) нашей жизни.
Однажды между подростком Максом и его дядей произошел значимый разговор:
— С какой стати Дюфло поет виноградным лозам?
— Видишь ли, Макс, земле нужны не только дождь или солнце. Ей нужна гармония.
Это дядя Генри не только о земле — о нас с вами. Конечно, каждый представляет жизненную гармонию по-разному. Но лично для меня несомненно одно: она рождается не только из питания («дождя или солнца»). Для нее нужно что-то еще — от души, с душой, для души. Только все вместе — и необходимое, и, казалось бы, лишнее — будет составлять вашу личную гармонию.
6. Когда внутри дзинькает
Когда мы говорим о жизни истинной и мнимой, нет альтернативы — жить в городе или жить на природе. Это ложный выбор. Вопрос в том — как жить.
Точно такой же ложный выбор — «Деньги или жизнь?», который поставил перед Максом его шеф Найдж. Понятное дело, жизнь. Но! Вспомните завет дяди Генри:
— Найдя что-то достойное, Макс, береги эту вещь. Жди, пока раскроется.
И это относится в том числе к деньгам. Они, конечно, имеют значение. Но и они должны «раскрыться». Пока ты не понимаешь, для чего они тебе нужны, пока считаешь, что «не в деньгах счастье, а в их количестве», деньги мертвы и выражаются просто-напросто в весе твоего кошелька, количестве разноцветных купюр или в записи в бухгалтерской книге. Деньги, как и любой материальный, интеллектуальный или духовный ресурс, обретают свою истинную роль и свой настоящий вес, когда они вписаны в более широкую и динамичную ценностную систему. Тогда и деньги из разрушительного искушения становятся одним из моторов жизни.
Как-то в одной из телевизионных бесед легендарный Слава Полунин сказал:
— Счастливым и радостным быть очень просто. Делай только то, от чего внутри дзинькает. Делай только с теми, кого хочешь обнять. Делай только там, где ты в гармонии. И все — ты счастлив.
Точно такой же ложный выбор — «Деньги или жизнь?», который поставил перед Максом его шеф Найдж. Понятное дело, жизнь. Но! Вспомните завет дяди Генри:
— Найдя что-то достойное, Макс, береги эту вещь. Жди, пока раскроется.
И это относится в том числе к деньгам. Они, конечно, имеют значение. Но и они должны «раскрыться». Пока ты не понимаешь, для чего они тебе нужны, пока считаешь, что «не в деньгах счастье, а в их количестве», деньги мертвы и выражаются просто-напросто в весе твоего кошелька, количестве разноцветных купюр или в записи в бухгалтерской книге. Деньги, как и любой материальный, интеллектуальный или духовный ресурс, обретают свою истинную роль и свой настоящий вес, когда они вписаны в более широкую и динамичную ценностную систему. Тогда и деньги из разрушительного искушения становятся одним из моторов жизни.
Как-то в одной из телевизионных бесед легендарный Слава Полунин сказал:
— Счастливым и радостным быть очень просто. Делай только то, от чего внутри дзинькает. Делай только с теми, кого хочешь обнять. Делай только там, где ты в гармонии. И все — ты счастлив.
Послание создателей «Хорошего года» оптимистично – что бы с человеком ни случилось, в отличие от механистических монстров у него всегда сохраняется доступ к его прошлому, в котором (как мы знаем из практики нашего НЛП) непременно найдутся ресурсы чистоты и добра, у него есть спасительный разум в сочетании с чувствами - а, значит, есть шанс возродиться.
Что для этого нужно?
Первое. Вовремя спохватиться.
Смерть дяди и последовавшие после нее события стали для Макса спасательным кругом. Еще некоторое время — и возврат для него стал бы, скорее всего, нереальным. О чем нам свидетельствуют холодные и мрачные «Адвокат дьявола» режиссера Тейлора Хэкфорда с Киану Ривзом и Аль Пачино в главных ролях и «Сердце Ангела» Алана Паркера с Микки Рурком и Робертом Де Ниро (надеюсь, этот фильм вы не будете смотреть с детьми).
Второе. Получить или возродить в себе опыт какого-то мощного духовного переживания
(смотрим книгу Уильяма Джеймса «Многообразие религиозного опыта» или, на худой конец, вспоминаем песню о Кудеяре-атамане: «Вдруг у разбойника лютого Совесть Господь пробудил»). У Макса этим переживанием стало неожиданно сильное и искреннее чувство к Фанни, а также вдруг ожившие воспоминания о светлых летних месяцах среди рукотворной прелести и гармонии старой французской усадьбы, которое он, сирота, проводил здесь в детстве рядом с любимым дядей Генри.
И третье. Честность с самим собой.
Психологи иногда называют ее «критикой» — клиент сохранил незамутненный взгляд на себя и на мир. Без честности с самим собой, без искреннего признания себе, что-то, что происходит со мной, — действительно происходит, любой, самый яркий и спасительный, опыт быстро рассеется дымом. Такое случается с некоторыми после курса НЛП, например, когда они переживают настоящие чудеса, а потом инфантильно убеждают себя в том, что «одно дело семинар, а другое — реальная жизнь», «мне просто показалось», «это не может иметь каких-то серьезных последствий».
Неправда, чудеса преображения могут и должны иметь в нашей жизни самые серьезные последствия. И история героя фильма «Хороший год» Максимилиана Скинера – убедительное тому доказательство.
