Был двор в старом центре Москвы, где мы с женой на время поселились, а в нем – небольшая зеленая лужайка. Посреди лужайки стояла облупленная лавочка, железные качели и пустая песочница. А вокруг – осколки битых бутылок, окурки, обрывки грязной бумаги и полиэтилена. Малыши здесь давно не гуляли, и сюда, на этот единственный живой зеленый пятачок посреди старомосковских кирпичных громад и асфальтовых дворов, иногда заходили окрестные выпивохи да молодежь, которой нечем было заняться в выходные. И я решил очистить эту нашу лужайку от мусора.
Я хорошо отношусь к безумным затеям, и эта как раз была из их числа. Мусора за годы и годы скопилось столько, что, казалось, избавиться от него невозможно. Каждое утро я выходил во двор с нашей собакой и, пока она осторожно семенила вокруг, собирал в мешок не только за собакой (это само собой), но и то, что было набросано вокруг лавочки и качелей. После первого выхода на лужайке мало что изменилось. После второго стало чуть чище. После третьего стали заметны плоды моего труда. После четвертого... Конечно, люди есть люди, им не так уж просто отказываться от своих привычек, и на лужайке продолжал появляться новый стеклянный бой и окурки. Однако теперь это случалось значительно реже и в гораздо меньших размерах. День ото дня – все реже и все меньше. И наконец настал тот момент, когда я присел на скамейку с сознанием сделанного большого дела. Лужайка была чиста. И стала для меня родной. Оставшиеся несколько месяцев, что мы с женой жили в том доме в центре Москвы, наша собака могла бегать по двору, не боясь порезать лапы.
Это вообще был для меня интересный и поворотный период. Я избавлялся от мусора, накопившегося за всю мою предыдущую жизнь. Я расставался с некоторыми так называемыми «родными», которые давно стали мне чужими, со «старыми друзьями», предававшими меня в самые что ни на есть критические моменты, с преследовавшим меня тогда пристрастием и более мелкими вредными привычками, с нетерпимостью и другими тяготившими меня чертами моего характера, с расчетливыми компромиссами, связанными с выбором мной дальнейшего профессионального пути, с изжившими себя иллюзиями о себе самом и о мире, и даже со старыми стенами - в нашей будущей квартире я начал в то время полную реконструкцию.
Происходило это избавление стихийно, вынужденно, скорее, по интуиции, но, если бы его не случилось, – вряд ли бы я сейчас смог вам об этом рассказать.
Мусор – это не только грязь. Мусор – это все лишнее, надуманное, напрасное, что человек тащит с собой по жизни. И сгибается под этой ношей.
Я хорошо отношусь к безумным затеям, и эта как раз была из их числа. Мусора за годы и годы скопилось столько, что, казалось, избавиться от него невозможно. Каждое утро я выходил во двор с нашей собакой и, пока она осторожно семенила вокруг, собирал в мешок не только за собакой (это само собой), но и то, что было набросано вокруг лавочки и качелей. После первого выхода на лужайке мало что изменилось. После второго стало чуть чище. После третьего стали заметны плоды моего труда. После четвертого... Конечно, люди есть люди, им не так уж просто отказываться от своих привычек, и на лужайке продолжал появляться новый стеклянный бой и окурки. Однако теперь это случалось значительно реже и в гораздо меньших размерах. День ото дня – все реже и все меньше. И наконец настал тот момент, когда я присел на скамейку с сознанием сделанного большого дела. Лужайка была чиста. И стала для меня родной. Оставшиеся несколько месяцев, что мы с женой жили в том доме в центре Москвы, наша собака могла бегать по двору, не боясь порезать лапы.
Это вообще был для меня интересный и поворотный период. Я избавлялся от мусора, накопившегося за всю мою предыдущую жизнь. Я расставался с некоторыми так называемыми «родными», которые давно стали мне чужими, со «старыми друзьями», предававшими меня в самые что ни на есть критические моменты, с преследовавшим меня тогда пристрастием и более мелкими вредными привычками, с нетерпимостью и другими тяготившими меня чертами моего характера, с расчетливыми компромиссами, связанными с выбором мной дальнейшего профессионального пути, с изжившими себя иллюзиями о себе самом и о мире, и даже со старыми стенами - в нашей будущей квартире я начал в то время полную реконструкцию.
Происходило это избавление стихийно, вынужденно, скорее, по интуиции, но, если бы его не случилось, – вряд ли бы я сейчас смог вам об этом рассказать.
Мусор – это не только грязь. Мусор – это все лишнее, надуманное, напрасное, что человек тащит с собой по жизни. И сгибается под этой ношей.
В каждые Рождественские каникулы на Рижском взморье, где теперь живет наша семья, мы с сыновьями и собаками отправляемся очищать нашу дорожку к морю и морской берег.
Мудрые люди мне говорили, что злость разрушает того, кто злиться, и я соглашался, но, честно, никогда в это не верил. Я немало злился в жизни и даже иногда гордился, что в этом похож на своего деда. Но вот как-то весной, когда начало пригревать солнышко, и я был в состоянии светлого настроя, и все чувства мои были обострены – меня вдруг, ни за что, ни про что, грубо задела одна девица. Я в ответ тоже привычно сорвался, считая себя правым в своем негодовании. Однако мое солнечное настроение и радующую меня благостность как рукой сняло. Оставшуюся часть дня после этого я не мог найти себе места, испытывал беспокойство и, что характерно, потерял связь с реальностью – стал плохо видеть и плохо слышать, потому что от мира меня отделяла какая-то тонкая прозрачная пелена. Был ли я прав в том конфликте? По сути – да. Но почему-то вышло, что я сам же, сорвавшись в злость, был наказан. И я это запомнил.
Или другой, на первый взгляд, незначительный, но для меня показательный пример. Иду с пожилой мамой за границей к зданию аэропорта, между делом поругивая местный народ. Особо ничего личного, по привычке. Маме трудно ходить (слабые сердце и ноги), а нам надо попасть на второй этаж - поэтому направляемся к лифту. И тут выясняется: лифт на ремонте, нам вдвоем, да еще с чемоданом, придется подниматься пешком. И в этот момент я понимаю, что эта ситуация связана с моим, вроде бы, безобидным и мало что значащим «мусорным» трепом.
У меня был знакомый предприниматель, который занимался силовым бизнесом, не буду уточнять каким. И он считал, что этот мир – место жесткое, и с этим миром и с людьми не надо особо церемониться. Ездил этот человек на роскошной машине всегда с шофером-телохранителем, а около его загородного дома постоянно дежурила охрана. Но вот ведь как вышло – сначала у его ребенка возникли нешуточные проблемы со сном, потому что ему стали мерещиться кровавые пятна на постели. А потом, мне рассказали, и сам бизнесмен натурально чуть не сошел с ума (а, может, временно и сошел), когда ему передали, что его ребенка «заказал» такой же жесткий его конкурент по общему жесткому бизнесу. И я мог бы и должен бы, конечно, ему посочувствовать, если б не знал, что как раз того конкурента он сам давно планировал «запрессовать» - отобрать у него его дело и разорить.
«Беды никакими стараниями не избегнешь. Гони от себя злобу — вот лучший способ держаться вдали от беды», — заметил прямо, кажется, по этому поводу в 17 веке китайский писатель и философ Хун Цзычен.
Все, что мы получаем за то, что делаем, – это не кара, а воздаяние, результат. Еще древние индийцы знали, что «болезни, горести, страдания, узы, невзгоды – все это плоды с дерева проступков, совершенных смертными». Проступок – это не всегда и даже далеко не всегда преступление. Нет мелкого мусора. Грязная мысль, наш неискренний, основанный на низменном расчете мотив так сказать «доброго поступка», несправедливая обида, эгоистичная ревность, завистливый взгляд, злое слово – всем этим, как паразитами-ракушками, облепляется наш душевный корабль, и он все хуже и хуже плывет.
А чужое и свое? Разве не случается сплошь и рядом, когда мы это путаем? Как-то, вчитываясь в Притчи Соломона, я поразился, насколько метафорически точно он определил и противопоставил одно другому: «чужую жену» — «девам юности твоей». И буквально заклинал нас избегать первого и искать второго. Тяга людей к чужому, привязанность к нему — смертельно опасны. Подумайте о себе. Давно бы нужно оставить опостылевшую работу, а мы упорствуем: где я еще деньги буду зарабатывать?.. Для других-то эта работа, может, и хороша, но вам, как человеку и профессионалу, она не дает вздохнуть, по рукам-ногам вяжет. Или пора бы поставить на место тянущего из нас все соки захребетника, как-то незаметно вползшего в нашу жизнь, – нет, мы себя корим: смиреннее надо быть, гибче. Для кого-то этот человек, наверное, мог бы стать находкой, но именно для вас – опасный паразит. Или надо бы перестать наконец корчить из себя сильного, брутального лидера либо, наоборот, слабое и несчастное существо. Ну, не ваше это, вы натурально скроены по-другому, но как же – имидж, репутация, ожидания окружающих. Вот и живите тогда с «чужой женой», плача в подушку: «никто меня не понимает!», — а то и прямиком отправляйтесь в больницу с нервным расстройством.
Положа руку на сердце: не сами ли мы творцы того, что нам не нравится в нашей жизни? Не результат ли это наших собственных мусорных завалов, от которых мы так и не нашли мужества освободиться?
Помню, когда наша семья решила переехать жить далеко от столицы и нужно было строить дом, я в этой провинции случайно наткнулся на человека, который сказал, что он отличный строитель и у него есть бригада. Честно говоря, мне очень не хотелось самому вникать во все тонкости строительного дела. И я ему на слово поверил. Не буду утомлять вас деталями - ущерб составил столько, сколько весь мой бизнес зарабатывал в те, тучные, времена за полгода. Я был обижен – ведь поколебалась моя вера в людей! Я был взбешен и хотел привлечь жулика к суду. Но, если серьезно, не я ли в самом деле виноват, что создал ситуацию искушения для плохо воспитанного и небогатого провинциала? Не сделал ли я все для того, чтобы сбить человека с пути и самому быть обманутым?
Да, он оказался грязным типом, но мне, образованному и удачливому столичному предпринимателю, прежде чем с бухты-барахты полагаться на незнакомого мужика, было бы лучше тогда глубже разобраться с мусором в своей голове, с происходящими от душевной лени наивными представлениями о якобы свойственных местечковым Иванам «истинно пацанских принципах» и «родниковой чистоте и порядочности провинции». И если жизнь меня с тех пор чему-то научила, так это тому, что в свои неудачи, в то, на что мы в итоге обижаемся и злимся, мы вкладываем столько же ресурсов – времени, труда и иногда, как в том случае, денег, – сколько и в свои успехи. И обижаться мне поэтому нужно было только на себя.
Избавление от мусора освобождает нас и приносит удивительные эффекты.
Я знаю немало духовных сообществ, где очищающее покаяние вошло в практику. Недавно вот вспоминал об одном светлом чудаке из советских времен Порфирии Иванове, жившем в деревне под Луганском, который некоторым, правда, запомнился только тем, что с длинными седыми растрепанными волосами и длинной седой бородой голым, в одних «семейных» трусах, ходил босиком по улицам в любую погоду. Порфирий прожил очень долгую и яркую жизнь, которой я, будучи журналистом, интересовался, а с некоторыми его последователями был знаком. Он был энтузиастом очищения человека – обливанием студеной ключевой водой, хождением босиком по земле, избавлением его от чрезмерной одежды и отказом от сытной еды, вообще от всего лишнего. Но первое, чего он требовал от своих последователей: вернетесь домой и прежде всего обойдите всех соседей на своей улице или в многоквартирном доме — и у всех попросите прощения. У всех, – настаивал старец, — у близких и незнакомых, старых и малых, симпатичных и не очень…
- Зачем, учитель, мне просить прощения? Я их знать не знаю. И перед ними ни в чем не виноват!
- Детка! (Порфирий всех так называл – «детка») Виноват. Вот увидишь – тебе станет легче.
И, действительно, будто груз спадал с плеч, — рассказывали мне потом люди. Многие ученики Порфирия Иванова разительно менялись: укреплялись телом и духом, обретали покой, равновесие и мягкость, становились мудрее, избавлялись от вредных привычек, а иногда и исцелялись от неизлечимых недугов.
… А мой опыт уборки мусора на лужайке в старой Москве имел продолжение.
Если вы помните, двор нашего временного жилища стал для меня родным. «Моя» маленькая зеленая лужайка светилась чистотой. Как-то произошло, что походы местных выпивох сюда полностью прекратились, и праздные люди тоже больше не бросали здесь что попало. И хотя я продолжал на свои прогулки брать пустой пакет — теперь он, как правило, оставался почти пустым.
И вот однажды, недели через три, я, как обычно, шел днем с собакой по асфальту рядом с нашим домом — и впереди увидел группу молодежи, человек 7-10. В основном это были парни старшего школьного возраста. Они явно были возбуждены. Что-то хлебали из горлышек бутылок, громко разговаривали, шутили. И вдруг самый крупный и шумный из них, не глядя, «на автомате», кинул пустую бутылку на ближайший газон.
Раньше — особенно в чужом месте, ведь мы были здесь пришлыми — я, возможно, предпочел бы не обратить на это внимания. И, хотя не считаю себя трусом, все-таки сто раз подумал бы, прежде чем лезть на рожон. Но в тот момент со мной произошло что-то особенное. Я подошел к компании, посмотрел в глаза тому парню и спокойно и твердо сказал: «Пойди — и подними». Почему-то я был уверен, что все будет хорошо и правильно. Он посмотрел на меня, все замерли и замолчали, несколько секунд длилась пауза. А потом он молча подобрал бутылку и выбросил ее в урну. А я повернулся и ушел.
Сейчас я иногда вспоминаю тот случай. Вспоминаю с благодарностью. К самой той ситуации, которая произошла таким чудесным образом. К тому парню. К себе. И к своей Высшей Силе, которая тогда меня вела.
Какой же он, оказывается, другой, какой классный – мир без мусора! И как же явно и сильно его меняет очищение. Это была одна из тех знаковых ситуаций, которые я хотел бы помнить всю жизнь.
ВЛАДИМИР ВЛАДИСЛАВОВ
Или другой, на первый взгляд, незначительный, но для меня показательный пример. Иду с пожилой мамой за границей к зданию аэропорта, между делом поругивая местный народ. Особо ничего личного, по привычке. Маме трудно ходить (слабые сердце и ноги), а нам надо попасть на второй этаж - поэтому направляемся к лифту. И тут выясняется: лифт на ремонте, нам вдвоем, да еще с чемоданом, придется подниматься пешком. И в этот момент я понимаю, что эта ситуация связана с моим, вроде бы, безобидным и мало что значащим «мусорным» трепом.
У меня был знакомый предприниматель, который занимался силовым бизнесом, не буду уточнять каким. И он считал, что этот мир – место жесткое, и с этим миром и с людьми не надо особо церемониться. Ездил этот человек на роскошной машине всегда с шофером-телохранителем, а около его загородного дома постоянно дежурила охрана. Но вот ведь как вышло – сначала у его ребенка возникли нешуточные проблемы со сном, потому что ему стали мерещиться кровавые пятна на постели. А потом, мне рассказали, и сам бизнесмен натурально чуть не сошел с ума (а, может, временно и сошел), когда ему передали, что его ребенка «заказал» такой же жесткий его конкурент по общему жесткому бизнесу. И я мог бы и должен бы, конечно, ему посочувствовать, если б не знал, что как раз того конкурента он сам давно планировал «запрессовать» - отобрать у него его дело и разорить.
«Беды никакими стараниями не избегнешь. Гони от себя злобу — вот лучший способ держаться вдали от беды», — заметил прямо, кажется, по этому поводу в 17 веке китайский писатель и философ Хун Цзычен.
Все, что мы получаем за то, что делаем, – это не кара, а воздаяние, результат. Еще древние индийцы знали, что «болезни, горести, страдания, узы, невзгоды – все это плоды с дерева проступков, совершенных смертными». Проступок – это не всегда и даже далеко не всегда преступление. Нет мелкого мусора. Грязная мысль, наш неискренний, основанный на низменном расчете мотив так сказать «доброго поступка», несправедливая обида, эгоистичная ревность, завистливый взгляд, злое слово – всем этим, как паразитами-ракушками, облепляется наш душевный корабль, и он все хуже и хуже плывет.
А чужое и свое? Разве не случается сплошь и рядом, когда мы это путаем? Как-то, вчитываясь в Притчи Соломона, я поразился, насколько метафорически точно он определил и противопоставил одно другому: «чужую жену» — «девам юности твоей». И буквально заклинал нас избегать первого и искать второго. Тяга людей к чужому, привязанность к нему — смертельно опасны. Подумайте о себе. Давно бы нужно оставить опостылевшую работу, а мы упорствуем: где я еще деньги буду зарабатывать?.. Для других-то эта работа, может, и хороша, но вам, как человеку и профессионалу, она не дает вздохнуть, по рукам-ногам вяжет. Или пора бы поставить на место тянущего из нас все соки захребетника, как-то незаметно вползшего в нашу жизнь, – нет, мы себя корим: смиреннее надо быть, гибче. Для кого-то этот человек, наверное, мог бы стать находкой, но именно для вас – опасный паразит. Или надо бы перестать наконец корчить из себя сильного, брутального лидера либо, наоборот, слабое и несчастное существо. Ну, не ваше это, вы натурально скроены по-другому, но как же – имидж, репутация, ожидания окружающих. Вот и живите тогда с «чужой женой», плача в подушку: «никто меня не понимает!», — а то и прямиком отправляйтесь в больницу с нервным расстройством.
Положа руку на сердце: не сами ли мы творцы того, что нам не нравится в нашей жизни? Не результат ли это наших собственных мусорных завалов, от которых мы так и не нашли мужества освободиться?
Помню, когда наша семья решила переехать жить далеко от столицы и нужно было строить дом, я в этой провинции случайно наткнулся на человека, который сказал, что он отличный строитель и у него есть бригада. Честно говоря, мне очень не хотелось самому вникать во все тонкости строительного дела. И я ему на слово поверил. Не буду утомлять вас деталями - ущерб составил столько, сколько весь мой бизнес зарабатывал в те, тучные, времена за полгода. Я был обижен – ведь поколебалась моя вера в людей! Я был взбешен и хотел привлечь жулика к суду. Но, если серьезно, не я ли в самом деле виноват, что создал ситуацию искушения для плохо воспитанного и небогатого провинциала? Не сделал ли я все для того, чтобы сбить человека с пути и самому быть обманутым?
Да, он оказался грязным типом, но мне, образованному и удачливому столичному предпринимателю, прежде чем с бухты-барахты полагаться на незнакомого мужика, было бы лучше тогда глубже разобраться с мусором в своей голове, с происходящими от душевной лени наивными представлениями о якобы свойственных местечковым Иванам «истинно пацанских принципах» и «родниковой чистоте и порядочности провинции». И если жизнь меня с тех пор чему-то научила, так это тому, что в свои неудачи, в то, на что мы в итоге обижаемся и злимся, мы вкладываем столько же ресурсов – времени, труда и иногда, как в том случае, денег, – сколько и в свои успехи. И обижаться мне поэтому нужно было только на себя.
Избавление от мусора освобождает нас и приносит удивительные эффекты.
Я знаю немало духовных сообществ, где очищающее покаяние вошло в практику. Недавно вот вспоминал об одном светлом чудаке из советских времен Порфирии Иванове, жившем в деревне под Луганском, который некоторым, правда, запомнился только тем, что с длинными седыми растрепанными волосами и длинной седой бородой голым, в одних «семейных» трусах, ходил босиком по улицам в любую погоду. Порфирий прожил очень долгую и яркую жизнь, которой я, будучи журналистом, интересовался, а с некоторыми его последователями был знаком. Он был энтузиастом очищения человека – обливанием студеной ключевой водой, хождением босиком по земле, избавлением его от чрезмерной одежды и отказом от сытной еды, вообще от всего лишнего. Но первое, чего он требовал от своих последователей: вернетесь домой и прежде всего обойдите всех соседей на своей улице или в многоквартирном доме — и у всех попросите прощения. У всех, – настаивал старец, — у близких и незнакомых, старых и малых, симпатичных и не очень…
- Зачем, учитель, мне просить прощения? Я их знать не знаю. И перед ними ни в чем не виноват!
- Детка! (Порфирий всех так называл – «детка») Виноват. Вот увидишь – тебе станет легче.
И, действительно, будто груз спадал с плеч, — рассказывали мне потом люди. Многие ученики Порфирия Иванова разительно менялись: укреплялись телом и духом, обретали покой, равновесие и мягкость, становились мудрее, избавлялись от вредных привычек, а иногда и исцелялись от неизлечимых недугов.
… А мой опыт уборки мусора на лужайке в старой Москве имел продолжение.
Если вы помните, двор нашего временного жилища стал для меня родным. «Моя» маленькая зеленая лужайка светилась чистотой. Как-то произошло, что походы местных выпивох сюда полностью прекратились, и праздные люди тоже больше не бросали здесь что попало. И хотя я продолжал на свои прогулки брать пустой пакет — теперь он, как правило, оставался почти пустым.
И вот однажды, недели через три, я, как обычно, шел днем с собакой по асфальту рядом с нашим домом — и впереди увидел группу молодежи, человек 7-10. В основном это были парни старшего школьного возраста. Они явно были возбуждены. Что-то хлебали из горлышек бутылок, громко разговаривали, шутили. И вдруг самый крупный и шумный из них, не глядя, «на автомате», кинул пустую бутылку на ближайший газон.
Раньше — особенно в чужом месте, ведь мы были здесь пришлыми — я, возможно, предпочел бы не обратить на это внимания. И, хотя не считаю себя трусом, все-таки сто раз подумал бы, прежде чем лезть на рожон. Но в тот момент со мной произошло что-то особенное. Я подошел к компании, посмотрел в глаза тому парню и спокойно и твердо сказал: «Пойди — и подними». Почему-то я был уверен, что все будет хорошо и правильно. Он посмотрел на меня, все замерли и замолчали, несколько секунд длилась пауза. А потом он молча подобрал бутылку и выбросил ее в урну. А я повернулся и ушел.
Сейчас я иногда вспоминаю тот случай. Вспоминаю с благодарностью. К самой той ситуации, которая произошла таким чудесным образом. К тому парню. К себе. И к своей Высшей Силе, которая тогда меня вела.
Какой же он, оказывается, другой, какой классный – мир без мусора! И как же явно и сильно его меняет очищение. Это была одна из тех знаковых ситуаций, которые я хотел бы помнить всю жизнь.
ВЛАДИМИР ВЛАДИСЛАВОВ
