История душевного целительства глазами НЛП

Нейро-лингвистическое программирование возникло в 70-х годах в США как коммерческая практика с мощно действующими техниками (в этой работе затронут только ее психотерапевтический аспект). Потребителю на рынке услуг всегда более или менее безразлична теория метода, который ему предлагают, его запрос — только на результат, на эффект. Потребности в создании основательной теории НЛП просто не возникало. Да и не могло тогда возникнуть: достоинства «товара» определяются его отличием от других, подобных. В теории же, как правило, важна родословная и преемственность. Беда также в том, что написать теоретическое обоснование этому новому направлению психотерапии может только практик. Но последний настолько востребован в своем основном качестве, настолько удовлетворен результатами, что ему недосуг садиться и создавать научные разработки. Были и другие причины.

В одном из писем Юнгу Фрейд заявляет: «Я не ученый: я — конкистадор». Нет сомнений, что сочетание качеств верного слуги Ее Величества Науки и отчаянного бойца очень пригодилось создателю психоанализа, чтобы отстоять новый метод и завоевать ему место под солнцем. В этом — судьба любого психотерапевтического направления. Редко когда случается, чтобы, чуть возникнув, оно не декларировало себя, как самое действенное и ультрасовременное и не обвиняло предшествующие ему школы в ветхости, косности и неэффективности. Как видно, это необходимый этап самоутверждения через бунтарство, период неприятия родительских ценностей. Подросток порой искренне убежден, что явился на свет чуть ли не без посторонней помощи и изначально — в линялых джинсах, с длинными волосами и гениальными, никем не понимаемыми идеями. Со стороны же хорошо видно, что нос у мальчика — папин, глаза — мамины, стать — бабушкина, а характер — прадедушкин, если, конечно, верить старому болтуну деду, да пожелтевшим от времени письмам. Но идут годы, и период нигилизма рано или поздно кончается (стареющий хиппи- это уже близко к психопату). Повзрослевший человек начинает, если и не с уважением, то достаточно терпимо относиться к своей семье. У него появляется интерес к корням, узнавание в себе черт предков и понимание, за счет чего, собственно, он крепко стоит на земле.

Итак, у НЛП до сих пор нет теории. В 1999 г. в Санкт-Петербурге впервые была проведена общероссийская конференция «Многомерный мир. НЛП: методология и моделирование». Мнения участников, совместными усилиями пытавшихся понять, что же это такое – НЛП, сошлись на определении «язык описания». И это так. Язык НЛП универсален, им можно смоделировать любую человеческую активность. Он предметно не скован рамками школы, а описывает из соседних направлений все то, что эффективно, делая таким образом достижения коллег достоянием «энэлпистов» (как иногда называют себя сторонники метода).

Заимствуют и наши коллеги. Одна из тенденций развития психотерапии — «расширение игрового поля», т. е. освоение новых практик, в т.ч. и религиозных, шаманских, а также различных видов искусств. Разница в том, что расширение освоенного пространства для других оборачивается созданием новых методов, а метод НЛП остается в принципе неизменным. С момента его возникновения прошло уже достаточно времени, чтобы школа Гриндера-Бэндлера зажила самостоятельной жизнью, независимой от ее создателей, почтение и уважение к которым, конечно же, сохраняется и сохранится навсегда.

В Европе НЛП знают мало, видно, из-за болезненно-снобистского отношения ко всему «американскому». Однако неожиданно бурную и самобытную жизнь метод обрел в России, и сейчас уже с полным основанием можно говорить о «русском НЛП». Наш вариант менее приземлен, прагматичен и, отвечая особенностям менталитета, более мистичен. К тому же именно в России, в силу известных обстоятельств, в последние годы получило развитие такое направление как НЛП-терапия жертв экстремальных ситуаций, в частности, жертв войны.

Параллельно, к сожалению, в нашей стране идет и другой процесс. Вследствие изначально коммерческого характера метода семинары поставлены на поток, и нет органа, отслеживающего, кем и кому выдаются квалификационные сертификаты. Возникло вульгарное НЛП, которое кандидат психологических наук, руководитель московского Центра групповой и семейной терапии Леонид Кроль метко окрестил «психотерапевтическим МакДоналдсом» и которое имеет мало общего с тем, чем заняты профессионалы. Оговорюсь: вульгарное НЛП было здесь упомянуто мной в первый и в последний раз. Речь пойдет только о профессиональном варианте нейро-лингвистического программирования.

В описании техник и методик НЛП не всегда можно увидеть ссылки на авторов, кроме, пожалуй, Милтона Эриксона, Вирджинии Сатир, Фредерика Перлза, которые для создателей направления стали первыми объектами моделирования. Однако и эти признанные мастера формировались в определенной научной традиции. Их новации возникали как продолжение или оппозиция идеям прошлого. Прослеживание таких взаимосвязей может помочь нам углубить понимание НЛП и, надеюсь, существенно дополнить курс обучения этому методу, не ограничиваясь простым «натаскиванием на техники».

В этой работе сделана попытка хотя бы конспективно проследить истоки идей, а также методик, техник нейро-лингвистического программирования в пространстве западной психологии и психотерапии. Пусть это будет вклад если не в теорию, то в историю НЛП, дающий возможность эскизно проявить генеологическое древо этого направления, которое автор практикует восемь лет. Ну, а не обнаружим какие-то его корни – не беда. Так, профессионалы транзактного анализа верят, что можно просто придумать историю семьи – и для твоих детей эта история станет правдой.

По мере того, как наши иллюзии покидают нас, время добродушно заменяет их другими.

К.Бови

Гораздо легче узнать человека вообще, чем какого-либо человека в частности.

Ф.Ларошфуко

Каждый человек отличается от другого и с каждым днем отличается сам от себя.

А.Поп

Итак, как мы отмечали, в НЛП пока нет своей выстроенное теории, а только — фундамент, сложенный из десятка убеждений (или иначе — пресуппозиций, базовых предположений), достоинство которых – не в «истинности», а в их полезности. В энэлпистском сообществе ими пользуются, чтобы не только объяснять, но – легко менять себя и мир.

Последователи Гриндера-Бэндлера, в частности, верят, что: «Карта – это еще не территория» и «Люди разные». Что это значит? Если представить себе идеальную карту для путешествия по городу, то она должна была бы равняться его территории. Это невозможно, да и ни к чему. Для того, чтобы ориентироваться, нам достаточно некого обобщенного представления о городе – его карты. Психика живет по тем же законам. Ограниченные возможности нашего сенсорного аппарата и особенности переработки информации мозгом не позволяют нам вобрать в себя все сведения, приходящие из «реального» мира. Мы имеем дело лишь с отражением его в нашей психике — индивидуальной репрезентативной моделью или «картой», которая далеко не равна окружающей «территории». Как говорил незабвенный Дон Хуан, вокруг человека — кокон, отражающий лишь его самого, а он живет иллюзией, что это и есть мир. И как, в согласии с учителем Кастанеды, говорит сейчас доктор философии из С.-Петербурга, методолог, специалист в области НЛП Алексей Вовк: «Объективная реальность есть объективируемая субъектом часть субъективной реальности».

Наша ментальная модель формируется с детства при помощи взаимосвязанных процессов — обобщения, опущения и искажения информации. Из внешней среды мы вылавливаем, в основном, то, благодаря чему «карта» поддерживается. Поэтому второе базовое предположение вытекает из первого. 90 процентов времени НЛП-терапевта уходит на изучение внутреннего мира клиента, способов кодирования информации, его бессознательных стратегий вхождения в проблемное состояние и удерживания себя в нем. Лишь когда ясен индивидуальный механизм, нужные изменения можно произвести быстро и безболезненно. Ведь задача — расширить модель мира человека, нанести на его карту новые маршруты. А, изменяя карту, психолог изменяет и саму его реальность.

Такова сегодняшняя вера НЛП. Она кажется простой и понятной. Очевидной. Верой, которая когда-то в далеких 70-х озарила отцов-основателей. Однако и это – всего лишь иллюзия…

Еще Демокрит задавался вопросом, присущи ли объективно предмету свойства, которые я воспринимаю. Каков цвет голубиной шеи? Ответ зависит от того, с какой стороны на нее посмотреть. Мед, который считается сладким, горек при некоторых болезнях. Истина в ощущениях мне не дана — невозможно пощупать атомы, увидеть пустоту. Истина возникает только в мышлении. Не знание о мире, а представление о нем ведет по жизненному пути. Софисты тоже считали человека мерой всех вещей, но именно потому, что были убеждены: реальность — лишь система доказательств, а доказать можно все, что угодно.

Бенедикт Спиноза в середине 17 века полагал, что главное препятствие на пути человека к свободе, как следованию осознанной закономерности, — это его аффекты, которые, с точки зрения нидерландского философа, затуманивают картину мира. А всего через полвека Вильгельм Лейбниц, по сути, пришел к мысли о невозможности всякого познания. Каждая отдельность или монада (а человек, с его точки зрения, – тоже монада, только наделенная способностью к мышлению) — это целая Вселенная, правда, без окон. Она существует по своим законам, наглухо закрытая от мира.

Функционалист Уильям Джеймс (США) в начале нашего века уже утверждал: единственное, что дано человеку в опыте, — это поток ощущений, называемый им то «великим, цветущим, жужжащим беспорядком», а то и — «серым, невыразительным, однообразным хаосом». Из этого потока сознание выхватывает сгустки, которые мы называем «вещи». Но вещи выхватываются в соответствии с тем, что устраивает нас в данный момент, — процесс носит активный характер. Вот почему индивидуальные миры муравья, каракатицы и краба различны. Только люди с помощью речи могут договориться между собой о том, что и как называть, как описывать свойства вещей и на что при этом обращать внимание.

Создатель «второй Венской школы» Альфред Адлер особо подчеркивал мысль об уникальности и неповторимости каждой человеческой личности. Того же мнения придерживаются и гуманистические психологии: поведение направляется не только миром, но и тем, как человек его видит (Карл Роджерс). А близкий к ним психолог Гордон Олпорт предлагает даже рассматривать психологию не как науку об общих законах психики, а о том, что отличает одного человека от другого, - т.е. как науку о ментальных картах, как сказали бы в НЛП.

В делах человеческих разбирается не тот, кто больше прожил, а тот, кто больше наблюдал.

О.Граф

В лексиконе молодости, который судьба хранит для сообразительной зрелости, нет слова неудача.

Э.Булвер-Литтон

«Смысл моего сообщения – в той реакции, которую оно вызывает» и «Не существует неудач – есть только обратная связь». Главное, что по поводу этих пресуппозиций нужно заметить: НЛП, по сути, отказалось от понятия «сопротивления» клиента, того самого понятия неизбежного сопротивления, которое, по мнению автора книги «Фундаментальная структура психотерапевтического метода», кандидата психологических наук Александра Сосланда, сформировало историю психотерапии (если бы не оно, — считает А.Сосланд, — то большинство школ просто не возникли бы). Истинная история психотерапии, как научной дисциплины, началась с открытия Зигмундом Фрейдом явления сопротивления. Кстати, это случилось не столько благодаря психоанализу, сколько, напротив, — психоанализ возник оттого, что в директивном гипнозе Фрейд наткнулся на сильнейшее сопротивление. Но и в открытом им «методе свободных ассоциаций» сопротивление клиента все равно не оставляло терапевта. В этой связи вспоминается известный «Случай Доры», которая со скандалом покинула кабинет психиатра из-за, по-видимому, неудачной интерпретации Фрейдом ее проблемы. В согласии со сформулированным позже в НЛП предположением «Не существует неудач — есть только обратная связь (т.е. новый опыт)» Фрейд извлек пользу из своей ошибки, создав концепцию закономерного сопротивления клиента любой, даже полезной ему психотерапевтической интервенции, которую с энтузиазмом потом использовали и близкие к психоанализу школы.

В НЛП же сопротивление понимают как показатель негибкости коммуникатора (психотерапевта). «Любой ответ полезен. Сам по себе он, может быть, вам не по нутру, но полученные знания того стоят», — считает НЛП-Тренер, методолог из С.-Петербурга Михаил Гринфельд. При этом само явление, т.е. сам факт противодействия клиента психотерапевту, не подлежит сомнению, но лишь как частный случай — защитная реакция человека на бесцеремонное постороннее вмешательство в его внутренний мир. Как советует тот же М.Гринфельд: «Если вы что-то сделали и вам дали по морде или если вы не получаете реакции, на которую рассчитывали, попробуйте что-нибудь другое». Энэлписты рассматривают историю психотерапии не как процесс борьбы с «закономерным» сопротивлением, а как процесс постепенного и на сей раз и впрямь закономерного преодоления дефицита мастерства психотерапевтов. Действия профессионала, вооруженного, по словам одного из создателей НЛП Ричарда Бендлера, «ясной эффективной моделью человеческого внутреннего опыта и коммуникации», должны приниматься клиентом легко и естественно. Если это не так, то психотерапевту следует обратить внимание на то, что и, в особенности, как он делает, задуматься о качестве своего арсенала. (Ведь известно, что когда есть только один способ что-то хорошо делать, то можно предположить, что эта работа выполняется недостаточно хорошо.)

Суть обсуждаемых пресуппозиций легко понять и на собственном примере. По поводу ситуации, которая воспринимается как неудача, можно задать себе два комплекса вопросов:

а) Что произошло? Кто виноват? Почему это случилось? Какие ограничения у меня появились в результате этой ситуации, чего я стал бояться?

б) Как я узнал об этом результате? Чему я научился благодаря этой ситуации? Какие новые способности и возможности у меня появились? В каких ситуациях в будущем я могу применять эти способности и возможности?

Отследив реакцию тела в первом и во втором случае, можно отметить для себя очевидную разницу. А, собственно, правда (или ложь) – и то, и другое, изменен лишь угол зрения. Каждый сам для себя решает, каким образом думать для него полезнее.

Позиция особого внимания НЛП-терапевта к реакции клиента, как к камертону терапевтического взаимодействия, а также принципиального отрицания энэлпистом неудач, расцениваемых сторонниками метода только как результат недостаточной профессиональной гибкости терапевта и как шанс обрести новый бесценный опыт, закономерно влечет за собой идею активности клиента и, пусть не равноправия, но равноценности участников сессии. Идею особенно важную, если учесть долгий путь, проделанный ею за последнее столетие.

По мнению уже упоминавшегося Александра Сосланда, было бы продуктивно проследить историю психотерапии ХХ века с т.з. перераспределения власти между терапевтом и клиентом. В классическом гипнозе — высшая степень диктата первого. Роли распределяются так: всесильный, сверхкомпетентный врач, грозным голосом вещающий, что должен или чего не должен делать слабый, немой и неподвижный пациент. Гипнотические сеансы Ф.А.Месмера, Ж.М.Шарко, Г.Бернгейма… Этим, безусловно, сильнейшим личностям удавалось таким образом исцелять больных, и весьма успешно. Судя по всему, последователям, пытавшимся просто воспроизвести форму, это удавалось меньше. Сопротивление большинства людей насильственному введению в измененное состояние сознания погубило классический гипноз.

В результате — переход от директивной терапии к сотрудничеству с клиентом: стимулирование его собственной активности, уменьшение удельного веса терапевта в рамках сессии и, наконец, появление действительного интереса к патологическому симптому (от аллопатической установки на его уничтожение — к гомеопатическому вопросу: а все же зачем он организму нужен?). Фрейд теоретически обосновал, что пациент реагирует на терапевта в процессе работы, что позже позволило аналитикам соотносить с этой реакцией свое поведение. Анна Фрейд признавала: игнорирование психоаналитиком реального часто списывается на сопротивление и перенос, мешая лечению. Венгры Шандор Ференци и Майкл Балинт внесли дальнейшее потепление в отношения «терапевт-клиент», отойдя от образа т.н. нейтрального интерпретатора. Балинт утверждал, что если одобрение и поощрение не воспринимаются пациентом, как сексуальное заигрывание, то аналитику вовсе не возбраняется проявлять свои эмоции. А современный английский аналитик Питер Фонеги уже всегда принимает агрессию оппонента на свой счет: «Если жена на меня сердится, значит, я сделал что-то не то». Если же сердится пациент, он говорит ему: «Видимо, я совершил ошибку, и вот вы сердитесь». А его коллега из Австрии Отто-Фридрих Кернберг в этом случае заметил бы: «Я вижу, что вы думаете, что я сделал ошибку, и поэтому сердитесь». Оба они соотносят свою терапевтическую тактику с реакцией пациента, только второй, как патриот классической школы, апеллирует к разуму, а первый — к чувствам пациента, подтверждая ему, как ребенку, реальность его внутреннего мира.

Иногда удар не попадает в цель, но намерение не может промахнуться.

Жан-Жак Руссо

«В любом поведении есть позитивное намерение, что-то важное и ценное для этого человека», «Бессознательное всегда осуществляет наилучший выбор из того, чем располагает на данный момент».

Если более пространно сформулировать, что стоит за этими пресуппозициями, то получится примерно следующее. Как бы ни вел себя наш клиент (а к поведению в НЛП относят и ощущения, и эмоции, и такие сложные состояния как болезни) – он всегда бессознательно стремится к лучшему для себя. Нам, психотерапевтам, необходимо различать это: поведение может быть деструктивным, но намерение, лежащее в основе, — позитивно. Просто способ его реализации, если оценивать со стороны, не совсем удачный, — однако (и это важно!) наилучший из того, что знает сегодня бессознательное этого человека. Жена может кричать на мужа и бить посуду, а ее глубинное намерение при этом будет — показать, насколько она еще неравнодушна к мужу, как ее волнует то, что происходит между ними, и что, в конечном счете, она его любит. Поймет ли это муж? Кто знает… Но кричит и бьет посуду эта женщина мастерски.

Мы все делаем идеально, даже если это нас губит: скандалим или прячемся от семейных передряг за работой, заливаем проблемы спиртным и, обиженные на весь белый свет, тихо умираем на больничной койке… Беда лишь в том, как считает уже упоминавшийся Михаил Гринфельд, что «нужные ресурсы просто не оказываются в нужное время в нужном месте». Причины такого выбора - в глубоком детстве, когда закладывалась модель мира. Скажем, ребенок знал, что, если он заболевает, то ему обеспечены особое внимание и любовь близких, и он не пойдет в садик, будет спать, сколько хочет, и смотреть по телевизору интересные передачи. С тех давних пор многое изменилось, но на уровне бессознательного связь между болезнью и тем хорошим, что она дает, остается. И человек упорно продолжает использовать формы поведения, которые, возможно, были адекватные в детстве, но стали неадекватными во взрослом возрасте.

В задачи НЛП-терапевта входит помочь бессознательному клиента обрести иные варианты реализации позитивного намерения, и тогда оно в дальнейшем автоматически осуществит выбор более эффективного и приемлемого на сегодня поведения. А в то, что помощь возможна, что она придет в нужное время и, бесспорно, будет принята стремящимся к лучшему клиентом, энэлписты просто верят.

Вот, собственно, такова суть этих, на первый взгляд, революционных базовых предположений. Однако, исследуя корни генеологического древа НЛП, еще в ХУ111 веке мы обнаружим учение Жана-Жака Руссо, который тоже верил: человек — существо изначально нравственное, и исповедовал принцип «природосообразности» — каждый должен соответствовать своей природе, и не надо мешать ему в этом.

Если же вспомнить о наших непосредственных предшественниках, то даже и психоаналитики, несмотря на идею их классика о врожденной агрессивности человека, которую с трудом сдерживает сила его «Я», в лице Хайнца Кохута уже согласились: изначально человек добр, зло же возникает только как реакция на трудное детство. А наиболее яркие воспитанники психоаналитической школы пошли еще дальше. Карл Густав Юнг считал: проявления Тени человека – это взывание его бессознательного, указывающего сознанию путь, каким следовать, чтобы стать завершенным, совершенным. Когда мы принимаем импульсы бессознательного, мы расширяем свое сознание, и «я» постепенно приближается к Самости — Богу и Его образу внутри каждого из нас. Обращаясь к молитве, человек вступает в беседу в том числе и с самим собой. Юнг определял невроз как следствие остановки в процессе развития, неудачной попытки гармонизации сознательного и бессознательного, односторонности личности (чем более мы рациональны, тем меньше контролируем эмоциональную сферу). Невроз — попытка излечиться. Это примитивизация, уход в регрессию для того, чтобы что-то исправить. Средством лечения у Юнга, как и у Фрейда, остается интерпретация. Но одной только рациональной интерпретации, по его мнению, недостаточно. В фокусе психотерапии — переживание клиента, и нужно не избавляться от переживания через рационализацию, а прочесть послание этого переживания.

Альфред Адлер вводит в психологию понятие социального интереса — некоего врожденного качества сопричастности человечеству, готовности к сотрудничеству с ним. Каждый из нас по своей природе социален, стремится быть с другими. К концу жизни Адлер пришел к мысли об общей для всех людей потребности в совершенствовании. Его волновала «таинственная творческая сила жизни», он ввел понятие «креативное Я», которое ведет человека в сторону идеала.

Гуманистические психологи тоже исходят из веры, что человек по природе добр или, во всяком случае, нейтрален. В противовес психоаналитической схеме, где роль общества состоит в том, чтобы контролировать его агрессивные наклонности, они утверждают: асоциальность и агрессивность — результат воздействия именно самого общества, препятствующего развитию индивида. По Абрахаму Маслоу, общество, сдерживая реализацию первичных потребностей человека, тормозит тем самым его самоактуализацию. Карл Роджерс, один из наиболее ярких представителей своей школы, не сомневался, что в каждом из нас есть позитивные тенденции, и постулировал наличие тенденции к актуализации как главной из них. Но, в отличие от Маслоу, он считал, что эта тенденция реализуется в живом организме с самого момента рождения (а не только после удовлетворения первичных потребностей). Тенденция к актуализации — могучая бессознательная тяга к росту, усложнению поведения, дифференциации от других и от мира. Остальные наши потребности только обслуживают эту. Мы питаемся не для того, чтобы есть, а чтобы развиваться. Эта сила действует, независимо от препятствий. И терапевт должен создать условия, чтобы клиент не боялся быть тем, что он есть по сути, чтобы все ближе приближался к своему истинному позитивному началу.

НЛП к этому добавляет: если человек действительно хочет измениться, и если цель поставлена грамотно, то мозг выполняет ее автоматически. В любом намерении уже заложена энергия для его осуществления. Иногда достаточно просто правильно и живо сформировать результат в своем воображении, чтобы достичь его в нужные сроки и с минимальным вложением сил. В самом человеческом существе скрыты колоссальные ресурсы для всех нужных изменений, и роль НЛП-терапевта, в общем-то, состоит только в том, чтобы открыть к ним доступ и научить клиента эффективно этими ресурсами пользоваться.

Наблюдайте за вашим телом, если хотите, чтобы ваш ум работал правильно.

Рене Декарт

Чем слабее тело, тем больше оно властвует, чем оно сильнее, тем больше повинуется.

Жан-Жак Руссо

«Сознание и тело – части одной (кибернетической) системы». Почему основателям НЛП полюбилось именно слово «кибернетической» — не знаю, вероятно, это дань моде 70-х годов прошлого века, но смысл этого убеждения достаточно ясен и, подозреваю, был ясен еще и очень дальним нашим предкам, миропонимание которых попросту не ведало разделения на душу и тело.

А первыми их противопоставили древние греки. «Плотин стыдился, что у него есть тело», — так начинает свою книгу биограф видного идеолога неоплатонизма. Противопоставление двух ипостасей человека есть и в некоторых богословских сочинениях. Французский философ Рене Декарт утверждал, что сознание и тело — две разные субстанции (но, правда, до конца не смог остаться последовательным в этом утверждении). Однако именно с его «легкой руки» и двести лет спустя ученые изучали душу отдельно от тела. Предметом науки о человеке стало сознание, а методом — специально организованное наблюдение за своим внутренним миром или интроспекция. Интересно, что и смерть великого ученого оказалась изоморфной его теории о разделенности разумного и телесного: гроб, в котором покойного Декарта должны были перевезти из Швеции во Францию, сделали слишком коротким — поэтому его голова поехала на родину отдельно от тела…

Спиноза попытался преодолеть вырытую предшественниками пропасть между душой и телом. Он верил: есть одна единая субстанция — природа или «натура», и у нее — два свойства. Мышление есть одно из них, следовательно, натура одушевлена. В своей «Этике» философ обосновывает нравственность через законы мироздания. 350 лет назад он утверждал, что связь и порядок идей те же, что связь и порядок вещей. Человеческая душа подобна миру, и в этом состоит «принцип уподобления». Одинаково полезно и, в принципе, неважно, что изучать, - тело или душу, один или другой модус единой природы.

Следующий период истории, который мы выделяем, как этапный, начинается через целых два с половиной столетия. Недооцененный как современниками, так и потомками французский психолог и психиатр Пьер Жане, сосредоточившись уже на решении более практических задач, первым установил факт взаимосвязи психики и физического движения. Даже элементарные ощущения включают в себя движение, — утверждал он. Желание — начало активации, восприятие — акт действия, а чувства — регуляторы действия. Сама же психология — наука о человеческих действиях.

Однако поистине «весомо, грубо, зримо» телесность вошла в психотерапию только с Вильгельмом Райхом. Его по праву можно назвать вдохновителем обсуждаемой пресуппозиции НЛП. Сознание и тело, по Райху, — части одной системы. Телесные блоки, зажимы (мускульный панцирь) сдерживают наши чувства и эмоции. Психику можно и нужно лечить через тело.

Холистическая модель Вильгельма Райха дала возможность диагностировать психику через тело, а иногда, выслушав монолог клиента, делать предположения о его физическом состоянии и, в частности, о том, какие соматические заболевания у него есть или могут возникнуть. Идея единства сознания и тела вплотную подводит к возможности калибровки, отслеживанию изменений в состоянии клиента через его едва заметные телесные проявления. А мысль Жане о единстве психики и движения позволила Райху разработать методы лечения психических недугов с помощью воздействий на тело. В НЛП, которое интегрировало в себя некоторые достижения школы телесной терапии, тестом завершенности психотерапевтического процесса являются как раз телесные ощущения клиента, применяется работа с телесной метафорой, имеются и техники, подразумевающие проработку проблемы через тело (например, «Походка могущества»).

После основоположника телесной терапии физиология преподносится в разных школах психологии уже как особая реальность. Признается, что в сфере соматики идут параллельные сознанию процессы. Учение о теле, как о симметричном психике мире-индикаторе, в котором отражаются процессы личностной и социальной природы, встраивается в науку о душе. Вслед за Райхом Фредерик Перлз выдвигает идею психофизического холизма, подчеркивая, что тело не менее красноречиво, чем речь, и к нему терапевту необходимо быть особо внимательным. А принцип изоморфизма Курта Левина уже был обоснован аксиомой принципиального тождества физических и психических закономерностей.

Нейро-лингвистическое программирование не только восприняло это учение в полном объеме (факт в том, что гештальт-терапия стала одним из источников НЛП), но и дала ему новое развитие. Энэлписты исходят из безусловного приоритета невербальной коммуникации. «Тело говорит постоянно, слова же — только один из возможных, но не самых важных способов общения». На этом убеждении основаны такие центральные требования НЛП-терапии к самому терапевту, как калибровка, т.е. самонастройка на улавливание мельчайших невербальных реакций клиента для оценки его состояния, и раппорт — совокупность специальных приемов, рождающих в клиенте чувство подсознательного доверия к психологу. Многие техники НЛП строятся на том, что индивидуальная модель мира репрезентирована во всем теле человека. Затор в какой-то его части соответствует затору в сознании, и наоборот, — значит, работая с сознанием, мы изменяем тело, а работая с телом, мы изменяем сознание.

Опыт — дитя мысли, а мысль — дитя действия.

Б.Дизраэли

Опыт – это не то, что происходит с человеком, а то, что человек делает с тем, что с ним происходит.

Олдос Хаксли

«Весь наш опыт закодирован в нас в виде образов, звуков и ощущений». В отличие от Платона с его «миром идей», идей вечных и неизменных, английский эмпирик Джон Локк в 17-18 в. утверждает, что все идеи приходят из опыта. Именно опыт пишет на чистом листе человеческой психики свои письмена. Опыт двояк: с одной стороны, — это опыт ощущений и осознавания простых идей, а с другой — это опыт рефлексии, видения себя со стороны, самоотражения. Опыт «складируется» в сознании в виде идей, поэтому ассоциация по Локку — это связь между ними, когда актуализация одной приводит к актуализации другой. Со стихийными ассоциациями надо бороться, поскольку процесс этот не контролируется человеком, и стараться порождать уже осознанные пучки ассоциаций, иные способы мышления. (Более чем два с половиной столетия спустя один из основателей НЛП Ричард Бендлер назовет свою книгу «Используйте свой мозг для изменений»).

Локк и особенно родившийся через год после его смерти его соотечественник Дэвид Гартли дали начало новому направлению философии - «ассоцианизму», что позже породил ассоциативную психологию 19 в., приверженцы которой верили, что душу надо понимать, как сознание, сознание состоит из элементов, элементы носят чувственный характер.

В нашем веке ассоциативная психология нашла своеобразное продолжение в бихевиоризме, из которого в свою очередь немало почерпнуло НЛП. Популярные техники якорения, если считать якорь невербальным сообщением бессознательному клиента, восходят к идеям ранних бихевиористов Дж.Уотсона и Э.Ли Торндайка о классическом обусловливании и контробусловливании. А бихевиористу Фредерику Скиннеру принадлежит принятая нами идея о позитивном (связанным с введением в ситуацию новых элементов) подкреплении и оперантном научении. Бихевиоральная психотерапия подарила НЛП также приемы научения через наблюдение (Альберт Бандура), а также идею моделирования через наблюдение (на этом строятся техники НЛП «Генератор нового поведения, работа с метафорой и пр.).

Что же касается гештальт-терапии, которую энэлписты считают предтечей НЛП, то она, пожалуй, первой сделала шаг от описания человеческого опыта в виде идей к описанию его в виде образов, звуков и ощущений. Психически стабильный человек выделяет в ситуации нечто самое для себя главное — фигуру, воспринимая остальное как фон (описание опыта — в образах и звуках). Особенности же психики невротика не позволяют провести такую дифференциацию, ему трудно понять, что есть фигура, т.к. для него их возникает сразу слишком много (описание опыта — в образах и звуках). В результате граница контакта с ситуацией размывается, и хаотичная, неосознанная а, возможно, и травмирующая информация вторгается во внутренний мир человека (описание опыта — в ощущениях).

Энэлписты развили и уточнили эту модель. Они убеждены: существует некое знание внутри нас о том, что важно, а что не имеет значения, что приятно, а что неприятно. Это знание — предыдущий жизненный опыт, кодируемый в психике не в виде оформленных идей-умозаключений, а в виде образов, звуков и ощущений, именуемых «модальностями», которые и задают характер любой эмоции, любого переживания человека. При этом структура и последовательность модальностей при воспоминании о приятном событии будет иной, чем в мыслях о неприятном. Иначе говоря, запись различного опыта в бессознательном различна, что дает возможность, воздействуя на этот код (скажем, замещая с помощью техник одни образы, звуки и ощущения на другие), менять отношение клиента к событиям его жизни, а, значит, и менять сам его опыт.

Естественно, в профессиональном НЛП ко всем изменениям принято подходить осторожно, соблюдая экологию и обязательно прорабатывая позитивные намерения конкретного поведения. Очевидно, что если меняется часть системы — меняется и вся система в целом, а, следовательно, обратным ходом, — и каждая ее часть. Вот почему прежде, чем начать действовать, НЛП-терапевт подумает вместе с клиентом, нужны ли изменения вообще.

Базовые предположения «У каждого из нас всегда есть все необходимое для изменений» и «Вселенная, в которой мы живем, — сфера дружественная» имеют более философско-теологические, чем психологические корни, и исследование их — отдельная тема. Но, тем не менее, нельзя опять не вспомнить Лейбница, утверждавшего, что Бог допустил зло только для того, чтобы показать добро, создав совершеннейший из всех возможных миров.

Продолжение в следующей статье по ссылке: https://n-vladislavova.com/tpost/ufm55m29d1-istoriya-dushevnogo-tselitelstva-glazami